ХАНДРА 25 МАРТА 2004 ГОДА

 

В пять часов я, наконец, решила встать с дивана. Михаил Борисович Богуславский, главный редактор университетской многотиражки под названием «Технополис», сказал, что будет в редакции после пяти и с удовольствием пообщается со мной за чашкой чая. Выключила телевизор, умылась, натянула брюки, откопала в шкафу свитер, который не мнется.

Некоторое время раздумывала, надеть под него лифчик или спортивную майку. Вопрос отнюдь не праздный. Лифчик я надеваю, когда хочу или надо выглядеть хорошо. Майка – для неформального общения, когда народ заведомо прощает друг другу внешний вид, поскольку последний никого не волнует. Решила, что лифчик сегодня подойдет больше: он вселят чувство уверенности и помогает ощущать собственные пропорции. Да и спина как-то сама выпрямляется. Свитер, брюки – любимый набор…

Второй вопрос – краситься или нет. С одной стороны, надо. Мне давно не шестнадцать, лицо по сравнению с крашеными волосами выглядит бледным, теряется. Ненакрашенную,  меня периодически, спрашивают, как здоровье. Это надоедает уже потому, что никого на самом деле мое здоровье не волнует. Пожалуй, надо краситься. С другой стороны, зачем? Кто захочет, все равно узнает. С Богуславским есть о чем поговорить и без косметики. Опять же стоять перед зеркалом и водить карандашом по векам, подводить губы, размазывать помаду просто неохота…

Поразглядывала себя в зеркало. Глаза подвела. Получилось слишком жирно, вульгарно. Стерла контур, нарисовала снова. Стало аккуратней, но блеска в глазах все равно не появилось. Взбила волосы, спустила на глаза челку, все вихры на лицо, как у Элизабет Тейлор в «Кошке на раскаленной крыше». Не помогло. Губы, наверное, уже можно не красить: тоже не поможет. Впрочем, так и быть, немного гигиенической помады, чтобы не сохли на улице…

Осталось надеть носки, сапоги, пальто…

Вспомнила, что хотела надписать конверты и отправить в газеты объявления о репетиторстве. Ведь вчера даже марки купила, а то конверты у меня рекламные, из нашей филармонии. Надеюсь, если почтовые услуги оплачены, всем будет все равно, что конверт разрисован нестандартно… Адрес получателя, адрес отправителя… Ручка плохо пишет… Ищем другую… Конверта два. Марок по три на каждый - на рубль пятьдесят, на полтора и на пятьдесят копеек. Язык ощутил детский вкус клея. На один конверт марки наклеиваю в ряд. На другой – кучкой, одну, продолговатую сверху, две другие – снизу. Получился квадрат. Немного кривоватый, но не переклеивать же. Сойдет и так. Сын Гошка говорит, что нужно добавить в классический список восьмой смертный грех – безразличие.

Наверное, не помешает взять сумку. Сумка, сумка, где ты? Вот, валяется возле кресла на полу. Блокнот, ручка, сотовый. Вчера позвонила на автоответчик, узнала, что на счету осталось чуть больше сотни. При моем режиме пользования на неделю должно хватить, потом телефон придется отключить…

По радио сказали, что уже полшестого. До редакции медленным шагом минут тридцать. Если сейчас выйти, к шести дойду. Богуславский, очевидно, еще долго не уйдет: сегодня четверг, а завтра очередной номер в типографию везти. И наш главный редактор, как всегда, будет «подчищать» хвосты. Кстати, к чаю надо принести чего-нибудь с собой…

Чай, чай, чай… Чай я люблю. Причем человеческий - свежий, хорошо заваренный,  неторопливый, крепкий - черный, травяной, зеленый, красный. И в хорошей компании… «Питие» хорошего чая – это обряд, ритуал, который не может не вызывать эстетического и психологического наслаждения…

Но сейчас я хочу кофе. Да, кофе! Это недолго. Буквально пять минут. Когда тороплюсь, я его не варю - завариваю во френч-прессе. Хотя признаю, что настоящее «питие» хорошего кофе – хорошего, а не какого попало – это тоже ритуал. Но в отличие от чая кофе я могу пить быстро заваренным. Только к кофе нужен сыр. Сыр, сыр… Достаю его из холодильника, нарезаю тонкими ломтиками. Все-таки на ходу пить не годится. Сажусь, смакую. Кофе, сыр, кофе, сыр…

А вообще, зачем мне куда-то идти? У Мишки все хорошо. Вот уже полгода как он при работе, да еще такой, которая нравится. Мы с ним на контрастах «работаем». Еще недавно безработным был он, пребывал в состоянии хандры, и я его несколько раз «выгуливала», слушала, как идет работа над романом об Испании, как он, не в силах унять свой режиссерский пыл, воспитывает исполнителей авторской песни, как борется с бессилием и отчаянием. При этом Богуславский неоднократно пытался переварить мысль жены о том, что никто никому ничем не обязан и на самом деле нельзя обижаться на людей, если они тебя предали: каждый отстаивает свои интересы, и это нормально, все и так много делают, когда терпят друг друга со всеми слабостями, капризами, выкрутасами и бог знает чем еще.

Теперь без работы я. Сегодня ровно две недели. Нельзя сказать, что ощущение незнакомое: «безработный» опыт у меня есть. Однако раньше как-то не так все происходило. Во-первых, увольнения не были неожиданными. Так или иначе, тучи сгущались заранее, и всегда подсознательно ощущалось, что надо уходить. Причины были разными, но были и были достаточно четко оформленными. Во-вторых, раньше я никогда не делала ставки на одну работу. Всегда была подработки, а потому я никогда не оказывалась в вакууме. Но вот уже год как работа была настолько насыщенной, что от всех подработок пришлось отказаться. И, в-третьих, никогда еще меня не подставляли и не обвиняли в том, чего я не делала. Это – самое обидное. Меня обвинили в получении взятки и сознательной дискредитации имиджа фирмы (если выражаться профессиональными терминами). Не доказать - ни факт взятки, ни его отсутствие. Дискредитация же – как искусство, у всех своя интерпретация. Одни смотрят и говорят, что ничего особенного, другие – что как минимум «что-то есть». Кто-то говорит, что дискредитация была, кто-то говорит, что нет. Но отмыться невозможно. Возможно лишь уповать на узкий круг друзей...

У меня наблюдаются все проблемы безработной женщины средних лет с высшим филологическим образованием, приличной квалификацией и опытом. Составила список того, что хочу, что могу, на что согласна, на что подхожу. Результат печальный.

Смотрю газеты с объявлениями, даже есть на первый взгляд неплохие варианты. Обдумываю две вещи – собеседование и саму работу, пытаюсь представить себе и то, и другое. И… Понимаю, что у меня нет сил собраться, написать резюме, привести себя в порядок, подготовиться к беседе и быть готовой затратить на нее энергию. Ведь уже на всяких собеседованиях побывала и, на самом деле я их ненавижу. И совсем не потому, что это что-то унизительное или какое-то там особенно страшное. Меня добивает безграмотность потенциальных работодателей, которые порой на самом деле не знают ни кто им нужен, ни зачем. Две трети моих бывших собеседников не разбирались в названиях профессий, не понимали, что можно ожидать от человека с тем или иным образованием. Прихожу собеседоваться на должность редактора в отдел рекламы, оказывается, что им нужен рекламный агент. Участвую в конкурсе на должность специалиста по связям с общественностью, оказывается, что им нужен маркетолог, рекламист и то, что называется мерчендайзер. За последние пять лет только однажды со мной беседовали люди, которые знали, что им надо и без лишних разговоров просто проверили мои умения в том, чем я должна была заниматься. Так это была редакция энциклопедии. И я все равно ушла оттуда, решив, что работать пресс-секретарем в учреждении интереснее. Интерес оказался дополненным сплетнями, подставами, борьбой за власть… 

Но главное не это. За последние дни поймала, «отрефлексировала» (простите мне столь заумное слово), осознала новое чувство – страх перед работой на других людей. Я никогда не боялась нового, экспериментов, пробовать, учиться. А тут… Боюсь начать новое для себя дело, новое если не по роду деятельности, то по месту и людям. Боюсь привыкать к новому рабочему месту, боюсь тратить энергию на новых людей, с которыми придется устанавливать какие-то отношения. Знаю и боюсь, что не смогу сидеть тихо в углу и в конце концов столкнусь с необходимостью отстаивать свою точку зрения, которую не примут или примут, но сочтут меня выскочкой. Боюсь попасть в режим, который устанавливают другие без учета моего. Боюсь…

Боюсь выходить из дома…

На часах пятнадцать минут седьмого…

…Почему-то у меня слезы начинают литься всегда из левого глаза… Иду умываться… Смотрю на себя в зеркало… Стягиваю брюки, бреду до дивана, с пульта включаю телевизор, залезаю под одеяло с головой…

Объявления можно отправить и завтра. Завтра придется позвонить Богуславскому и извиниться… Завтра… Все завтра…

 

25 марта 2004 года